По книге: Глебов Ю.Ф., Лешуков Т.Н. Иваново: Путеводитель. – Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1981.

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ГОРОДА    

Ивановцы не могут похвалиться уходящими в глубину веков легендами об основании своего города. В сентябрьских газетах 1871 года появилась прозаи­ческая заметка о том, что комитет господ министров постановил переименовать село Иваново и Вознесенский посад Владимирской губернии в безуездный город с наименованием оного Иваново-Вознесенск, а государь-император соизволил утвердить это постановление.

Стало быть, город возник не на голом месте. Немногим более ста лет назад село Иваново считалось вотчиной графской фамилии Шереметевых, а до них находилось во владении князей Черкасских и князей Шуйских. С легкой руки шуйского историка Борисова утверждалось, что впервые село Иваново упомянуто в 1561 году, когда Иван Грозный «пожаловал» его новой родне — братьям второй жены Марии Темрюковны князьям Темрюковичам-Черкасским. Однако соответствующий документ нигде не был опубликован— ни тогда, ни позднее. Надо "учесть также, что в окрестностях города Шуи насчитывалось 15 сел и деревень, называвшихся Иваново.

Если говорить о более ранних временах, то археоло­ги в середине прошлого века раскопали несколько курганов, могильников, стоявших с незапамятных вре­мен на Ямах, то есть в районе теперешней улицы Калинина. Обнаружены остатки захоронений и при них предметы материальной культуры — каменные топоры и орудия из бронзы, кольца, стеклянные бусы, брас­леты. Аналогичные вещи находились и при подготовке фундаментов для меланжевого комбината в 1929 году.

Ученые предполагают, что местность была заселена тысячу лет назад скорее всего угро-финскими племенами. Но затем здесь обосновалось одно из славянских племен.

Наиболее ранние документальные данные об Иванове сохранились, лишь начиная с 1630 года. В первом из них говорилось, что в селе Иванове насчитывалось 123 двора, при нем монастырская слободка с Покров­ским монастырем. Из описания 1667 года было видно, что село растет и богатеет. В нем насчитывалось уже 38 «пашенных» и 274 «непашенных» двора. Земледе­лием занимался 101 человек, а «непашенными про­мыслами»—717. В селе находилась «изба таможенная, да на площади 23 лавки, да семь амбаров, да 17 ша­лашей, да 36 полков (ларьков)».

Чем же занимались «непашенные люди»?

Прежде всего, торговлей, «с товаренком почасту таскаются по базарам и ярмаркам». А продавались изделия своего труда: холсты, полотна — беленые, кра­шеные, сотканные «пестрядиной» (в клетку) и набив­ные. Льноволокно покупалось у «пашенных» крестьян и на ярмарках в окрестных селах и городах — Шуе, Дунилове, Тейкове, Середе. Для обслуживания «холщового промысла» требовались искусные столяры, де­лавшие «ткацкие станы», сновальные и мотальные приспособления, чаны для крашения; резчики, изго­товлявшие «манеры», то есть рисунки на деревянных досках и мастеровые многих других специальностей (бердовщики, ремизники и пр.).

Законы товарной экономики при эксплуататорском строе одинаковы во все времена — сильный давит слабого, богатства сосредотачиваются в руках немногих, остальные разоряются и идут «в услужение» сильным, то есть переходят в ряды рабочего класса. Так происходило и в Иванове. В 1742 году крестьянин Бутримов (крепостной графа Шереметева) открыл первую по­лотняную мануфактуру, где на него работали сотни ткачей. Вскоре владельцами больших «ткацких мануфактур» стали крестьяне Грачев и Гарелин. У первого было 312 станков, у второго—220.

Что выпускалось на первых мануфактурах? Фламское полотно, парусина, каломянка — разновидность льняных тканей. Много товара вывозилось за границу, особенно в Англию. На одном из заседаний палаты общин было сказано, что без русского полотна, ввозимого в Англию, бедные классы английского народа обойтись не могут и что сырые материалы, получае­мые из России, существенно необходимы для английского флота и английской торговли.

Основателем первой крупной отделочной мануфактуры в Иванове по праву считался Осип Соков. Он нес­колько лет проработал в Шлиссельбурге на мануфактуре Лимана, где и овладел секретами отделки тканей.

Мануфактура Сокова стояла неподалеку от Уводи (на теперешнем просп. Энгельса), затем была переделана в старообрядческую церковь, сейчас используется как жилой дом. (Мост через Уводь долгое время на­зывался Соковским. На его месте построен в 60-х годах новый, железобетонный).

Сначала Соков выпускал набойки по льняным по­лотнам, затем — по бумажным тканям. Хлопчатобумажные ткани привозили из Англии, из Астрахани (бухарские ткани), затем фабриканты сами начали осваивать ткачество из хлопчатой бумаги, беря для прочности льняную основу, пуская хлопчатобумажный уток.

Для удешевления производства предприниматели раздавали пряжу «надомникам» через специальные раздаточные конторы. На территории б. Шуйского уезда чуть ли не каждый дом превратился в ткацкий цех — женщины сидели за кроснами (так называли самодельные ткацкие станы), а дети перематывали пряжу с клубков на цевки или на катушки для сновки.

Мужское население было занято на отделочных фабриках— набойщиками, разделывальщиками красок, каландровщиками, штрифовальщиками, граверами.

Сильный толчок увеличению производства тканей дала Отечественная война 1812 года. Сгоревшие при наполеоновском нашествии московские фабрики оста­вили рынки сбыта своим конкурентам—ивановцам. В обозрении Владимирской губернии 1817 года было сказано, что «село Иваново ...может сравниться со знат­ными городами каковы есть Ярославль и Калуга» и что здесь «выделывается одних мануфактурных изделий на сумму до 7 миллионов рублей».

К тому времени в селе Иваново насчитывалось около пяти тысяч человек. Окружающие его села и деревни состояли, как правило, из 15—20 дворов, а население их не превышало в среднем 90—100 человек.

Конечно, «средние» цифры правительственной статистики не могут рассказать о классовом расслоении села, о росте богатств на одном полюсе и нищеты—на другом.

Все хозяйственные, административные, судебные выборные должности попадали в руки богачей. Приговоры сходов утверждал хозяин села — граф Шереметев. Если ему что-то не нравилось в этих приговорах, он просто разрывал их.

Разбогатевшие на эксплуатации «светелочных» ткачей и детского труда фабриканты — Бутримов, Грачев, Гарелин - стали выкупаться «на волю», внося за это в шереметевскую казну десятки тысяч рублей. Выкупившись на волю, они приобретали земли на левом берегу Уводи, за чертой шереметевских владений, строили там новые предприятия, жилые дома. Так возникли слободы — Ильинская, Дмитровская, Троицкая, Вознесенская. В конце 1853 года был официально признан Вознесенский посад, ставший опорой местных толстосумов, буржуазии, выросшей из ивановских крепостных фабрикантов.

В 1826 году на фабриках появились заграничные технические новинки — ситцевые «цилиндренные» машины, в 1832 — первая паровая машина в 12 лошадиных сил, а через 18 лет насчитывалось уже семь паровых машин. В 1838 году в Иванове возникла первая прядильная фабрика. Механические ткацкие станки впервые появились в 1853 году на фабрике Я. Гарелина, а через 7—8 лет ручное ткачество в Иванове исчезло. Место раздаточных контор и красильных заведений заняли крупные ткацкие и отделочные фабрики.

Владимир Ильич Ленин, анализировавший возник­новение капитализма в России, писал: «...Одним из наи­более рельефных проявлений тесной и непосредственной связи между последовательными формами промышленности служит тот факт, что целый ряд крупных и крупнейших фабрикантов сами были мелкими из мелких промышленников и прошли через все ступени от «народного производства» до «капитализма»... Крупнейшие фабриканты Иванова-Вознесенска (Куваевы, Фокины, Зубковы, Кокушкины, Бобровы и мн. др.) вышли из кустарей»( См.: Ленин В. И, Поли. собр. соч., т. 3, с. 542—543.).

Реформа 1861 года усилила влияние буржуазии: по ее настоятельному требованию и было проведено слияние села с посадом в единую административную единицу — город Иваново-Вознесенск.

Ошибочно было бы полагать, что превращение села в город сразу изменило его внешний облик. Писатель Ф. Д. Нефедов дал такую картину нового города:

«... Вознесенский посад, составляющий, так сказать, предместье русского Манчестера... поразительно походит на обыкновенное село: те же чумазые избы и избенки, крытые соломой и тесом, те же кабаки и даже тот же неизменный трактир с чудовищно-пузатым самоваром на вывеске. Потом идут какие-то пустыри и, наконец, только центр, где находятся торговые ряды, весьма, правда, пустынные, церковь и проходит главная улица, напоминает что-то смахивающее на уездный город. Самое Иваново еще больше поражает непривычный глаз жителя столицы: изрытое оврагами, оно состоит из множества кривых и неправильно расположенных улиц, перемежаемых узенькими переулками; постройки большей частью деревянные, целые улицы сплошь состоят из черных изб («черные» или «курные» избы — с печью без выводной трубы для дыма). И только местами, рядом с какой-нибудь разваленной хижиной крестьянина, встречается громадная фабрика с пыхтя­щими паровиками или большой каменный дом богача-фабриканта с штофными драпри на окнах. Прибавьте ко всему этому базарную площадь с торговыми лавками, трактиры и бесчисленное множество кабаков, попадающихся чуть ли не на каждом шагу, и перед нами налицо весь русский Манчестер с его внешней стороны».

К слову сказать, «русским Манчестером» впервые назвал Иваново-Вознесенск академик Безобразов, и это название гуляло в дореволюционной и даже советской публицистике почти сотню лет. Сейчас оно утратило всякий смысл хотя бы потому, что в современном английском Манчестере нет ни одной хлопчатобумажной фабрики.

За годы, отпущенные историей для владычества буржуазии, в городе произошло не так уж много изменений, разве что исчезли «курные» избы. Город не обзавелся ни водопроводом, ни канализацией, ни общественным транспортом типа конки или трамвая. Булыжником было замощено не более одной десятой общей площади улиц.

Правда, за эти годы была проложена железнодорожная ветка с выходом на Москву, Кинешму и Ярославль. Первая ветка, связавшая город со станцией Новки Нижегородской железной дороги, была открыта еще в 1868 году.

Вся история развития промышленности «безуездного города» представляет обычную картину перво­начального накопления богатств, ожесточенной конкуренции, спадов и кризисов производства, банкротств и разорения одних, необычайного взлета других, концентрации капиталов в руках немногих купцов-миллионеров.

В год получения титула «безуездного города» на предприятиях Иваново-Вознесенска насчитывалось 25 паровых двигателей общей мощностью 482 лошадиных силы, 1176 ткацких станков и 12 печатных машин.

В 1913 году на фабриках действовало 680 двигателей (дизелей и паровых машин) общей мощностью 34509 лошадиных сил, 111506 прядильных веретен, 11344 ткацких станка и 150 печатных машин. Все хлопчатобумажные предприятия находились в руках 16 акционерных объединений. Прибыли фабрикантов накануне первой мировой войны достигали 20—28 процентов к основному капиталу, а в годы войны — до 40—50 процентов. Вместе с промышленной росла и торговая буржуазия. В 1913 году было выдано более полутора тысяч патентов на торговлю и предприятия типа чайных, трактиров, ресторанов.

Если в 1871 году в новом городе с пригородами было учтено 20832 жителя, то в 1917 году их число выросло до 147380.

Вместе с ростом промышленности и капиталов буржуазии рос и антипод последней — рабочий класс. Гонимые нуждой, неурожаями, крестьяне центральных и северных губерний шли в Иваново-Вознесенск толпами, надеясь получить здесь какой-нибудь заработок. Пользуясь обстановкой, фабриканты не очень заботились о хороших или даже мало-мальски приличных условиях для текстильщиков на производстве и в быту.

Рабочий день продолжался 14—16 часов для всех работающих без различия пола и возраста. Под давлением массовых выступлений пролетариата правительство в конце 80-х годов запрещает ночные смены для женщин и детей. И лишь в 1897 году законода­тельным порядком рабочий день был ограничен один­надцатью с половиной часами. Заработки ткачей не превышали 13—14 рублей в месяц, а на ситцепечат­ных фабриках— 10 — 11 рублей.

Иногда спрашивают: кто же тогда построил десятки тысяч деревянных домиков на Ямах, Голодаихе, Рылихе, Сахалине и других окраинах города? Недоедая, изнуряя себя сверхурочными работами, ткач или подмастерье 10—15 лет копил 150—200 рублей, чтобы отдать их подрядчику, который брал задаток и сдавал отстроенную хибарку с последующей выплатой в течение семи — восьми лет такой же суммы.

«Так и живем, — говорил на Талке рабочий оратор Евлампий Дунаев. — Первую половину жизни работаем, чтобы накопить себе на избушку, а вторую половину — чтобы накопить на похороны».

Да и какая радость была в «своей» избушке, если ее приходилось сдавать квартирантам — «натекам» из других губерний, чтобы за счет их рублей скорее рас­платиться с подрядчиком.

В казармах, которые строили фабриканты Куваевы и Гарелины, житье тоже было не в радость. «Каморки», комнаты, на которые делилась казарма, были так переуплотнены, что на одну кубическую сажень помещения приходилось до 7—8 человек.  

  ГОРОД СТРОИТСЯ

Каким был город до революции?

«Скопищем тысяч деревянных трехоконных домиков,— писал в своих воспоминаниях депутат IV Государственной думы Ф. Н. Самойлов.— Когда я впервые приехал в Петербург, то, увидав впервые шестиэтажные дома, подумал: сколько здесь фабрик понастроено. У нас в Иваново-Вознесенске таких размеров здания строились только для предприятий».

В речах ораторов первых лет революции немало говорилось о «пышных палатах» фабрикантов и рядом стоящих «рабочих лачугах». В этих определениях была немалая доля риторики. Ивановские фабриканты не отличались особым вкусом — во всем городе можно было увидеть не более десятка особняков, которые заслу­живали— и то условно — названия «палаты».

По инвентаризации 1923 года в городе насчитыва­лось 10882 строения, из них каменных—173, смешан­ных—559, деревянных 9540 (87,7%). На весь город приходилось 19 трехэтажных и тысяча двухэтажных домов.

Небогатое наследство приняла Советская власть! Общая жилая площадь составляла 14577 квартир (395 300 квадратных метров).

Прошло пятьдесят лет с той поры, когда был зало­жен Первый рабочий поселок, возведены первые дома каркасного типа. Появилась жилищная кооперация, которая строила дома для своих членов с помощью частных подрядчиков (не забудьте — годы НЭПа) и строительных артелей. К 10-летию Великой Октябрьской социалистической революции в городе было введено 130 тысяч квадратных метров новой жилой площади. Половину ее надо отнести за счет индивидуальных застройщиков, возводивших деревянные домики в Минееве, Фрянькове, Воробьеве, Боголюбсвской слободе и других окраинах города.

И это считалось тогда огромным достижением.

В десятой пятилетке ежегодно вводилось в строй 150—160 тысяч квадратных метров жилой площади. На 1 января 1981 года в городе насчитывалось более 6 мил­лионов квадратных метров жилой площади.

По генеральному плану реконструкции и дальнейшего развития города происходит интенсивный снос обветшавших строений, освобождаются площади для возведения новых многоэтажных зданий. Число одно­этажных деревянных домиков уменьшается с каждым годом. Исчезают из житейского обихода старые назва­ния районов поселений рабочих — такие, как Ямы, Рылиха, Голодаиха. На месте Ям высятся десятки многоэтажных жилых домов и такие здания общественного назначения, как универмаг, Дом быта, кинотеатр «Современник», техникумы, школы-десятилетки. На другой рабочей окраине — в Минееве — по магистральной улице Фрунзе строятся один за другим дома машиностроителей. Каркасные дома Первого рабочего поселка без коммунальных удобств уступают место многоэтажным домам новой планировки. Улицы Кузнецова, Красных Зорь, Рабфаковская, Мархлевского, Парижской Коммуны и другие приобретают подлинно городской, а не поселковый облик. То же самое можно сказать и о Сосневе, Воробьеве, б. Дмитровской слободе, Балашовке и других рабочих окраинах города.

Строительством города занимается «Главивановострой», а также тресты «Ивгорстрой», «Ивпромстрой», «Ивспецстроймеханизация», «Ивановогражданстрой», объединение «Облремстрой», а также строительно-монтажные организации разных министерств.

Среди архитектурных новинок появляются Дворец культуры и техники текстильщиков им. 30-летия Победы, областная больница, здание цирка, кинотеатр «Современник», Дом моды на проспекте строителей, междугородная телефонная станция, здание художественного училища, новые учебные корпуса ВУЗов.

В начале 80-х ведется реконструкция улиц, являющихся «парадными въездами» в город, - Лежневская (со стороны Владимира и Москвы), ул. Фрунзе (со стороны Фурманова и Костромы). Также подверглась реконструкции площади Революции и прилегающие улицы.

В мае 1987 года на Иваново обрушился небывалый ураган, унесший немало жизней и принесший множество разрушений. В помощь ивановским жителям Москва выделила средства на возведение жилых многоэтажных домов, которые Вы можете наблюдать при въезде в город. Жители так и называют эти бело-голубые высотки «московскими».

К 2004 году в Иванове произошло множество изменений как в промышленности, так и в архитектуре. Изменился не только облик, но и дух «безуездного» городка. Теперь ивановцы, приезжая в столицу не ощущают себя жителями захолустья.